Несколько лет я думал о весьма деликатном, может даже порою философском вопросе: вот как можно пьяному человеку, вонючему ханыге, может быть даже и бомжу, пизды не дать? Каждый день я изучал данный вопрос, с каждым днем я приобретал начитанность, я даже купил себе через интернет-магазин манекен, которого я пиздил по вечерам. И кажется, уже через несколько лет я стал искусным профессионалом этого дела, я бы даже сказал асом. Но только в теории. Что насчёт практики — я боялся даже выйти из дома, что уже говорить о том чтобы проверить все свои знания на реальном пьяном человеке. Но я всё мечтал: вот бы встретить того самого человека. От одних этих мыслей у меня накатывался приступ злости, челюсти сами сжимались, зубы скрипели, а кулаки сами начинали бить по столу: разорву в клочья, скручу падлу в бараний рог, порву, как тузик грелку. Мои будни продолжались: я сидел на разных форумах, где люди рассказывают о приёмах самообороны и не только. Но мне самооборона не была нужна, я безумно, со всей свирепостью хотел отпиздить, отхуярить, отмудохать пьяного человека. Они ведь такие слабые, беспомощные, жалкие. Отпиздить их не составляет труда: у них нарушена координация движений, реакция, и много чего ещё другого, тем более они так и напрашиваются на то, чтобы их знатно отпиздили, да так, чтобы даже ползать было больно.
И я твёрдо решил, потребовал сам себе: отпизди, отхуярь, отмудохай. Ночами даже стало казаться, что голоса в голове начали шептать мне о том, чтобы я вышел на улицу и отпиздил какого-нибудь встречного забулдыгу.
И в один день я проснулся: проснулся с твёрдыми намерениями, я должен. Нет, я ОБЯЗАН отпиздить любого пьяного мужика. И ближе к вечеру, я вышел из дома. Прошёлся по закоулкам, кварталам — я долго ходил, долго плутал, и даже думал уже возвращаться домой, но вдруг, моему счастью не было предела: я наткнулся на еле ходившего, по всей видимости, пьяного бродягу. Я уставился на него свирепым, полным ненависти взглядом: его одежда была рваной, грязной, а на его лице, под глазами, были два больших синяка. Я больше не мог терпеть и стоять здесь, сверлить его взглядом, полным злости и ненависти к этой синюшной, пьяной, заблудшей ханыге. И я сорвался, сорвался как голодный волк, как свирепый бульдог, я с пеной у рта побежал в сторону этого пьяницы: и со всего размаху въебал ногой ему по животу, от чего он протяжно застонал, упал на колени и начал громко бормотать ругань, но я этого не слышал: я лишь пиздил, неустанно пиздил это пьяное тело, это ничтожество, это жалкое, пьяное отродие. Мои удары сыпались будто град, а мощь их была словно это были раскаты грома. Пьяный бомж тем временем одновременно блевал, ссал и срал под себя, а я тем временем просто благоухал, я был на седьмом небе от счастья: моя мечта сбылась, прямо здесь и сейчас я, а никто другой, пизжу этого бомжа, и я получал удовольствие, да такое, что мой желудок дал о себе знать: он протяжно заурчал, и у меня созрела идея, в прямом и переносном смысле, идея была и в голове и уже в моей прямой кишке. Я быстро стянул с себя штаны, повернулся задом, к тому времени уже еле дышащему телу на асфальте, и начал срать. Срать так, как я не срал никогда в жизни. Я срал жидким, вонючим, зелёным поносом на практически умершего бомжа, мой зад неистово извергал вонючие каловые массы, да так, что у меня по окончанию калоизвержения, вывалилась кишка. Я кулаком вправил её обратно, подтёрся оборваной одеждой бомжа и натянул свои портки. Я всё ещё благоухал: на асфальте лежал вонючий, весь обосранный труп бомжа. Но он это заслужил, он сдох, а я был доволен собой. И с таким же прекрасным настроением, я пошёл обратно домой, к тому времени уже была ночь. И мне было ни капли не стыдно, за то что я сделал. Я лишь любовался ночным небом, и смотрел на звёзды. Миллионы звёзд. Я где-то слышал, что после смерти, на небе загорается новая звезда. Я усмехнулся: возможно, сейчас на небе загорелась новая звезда, ведь я до смерти запиздил бомжа.